Кто-то говорит, что жизнь прожита зря, если вы не видели небоскребов Нью-Йорка; кто-то считает, что Рай расположился на Голливудских холмах; а кто-то процитирует увековеченное в памяти народов: "Увидеть Париж и умереть". Но все это меркнет на фоне ночного Мадрида: крупные звезды, рассыпанные по иссиня-черному небосводу; широкие величавые улицы и маленькие улочки со снующими по ним веселыми подвыпившими туристами и горячими испанцами, смуглая кожа которых отдает ароматом пряностей и жаркого южного солнца. Город, захватыватывающий, уносящий на волнах страсти, заставляет сгорать в своем собственном, жарком пламени, ведь вся Испания - это огонь, которому позавидовала бы даже Преисподняя.
Как только солнце падает за линию горизонта, по всему городу открываются бесчисленные клубы, а буйная молодежь толпится в очередях фейс-контроля, желая попасть в мир ночной жизни, которая таит в себе тысячи соблазнов: секс, наркотики, алкоголь. Эти дети, да и взрослые, всегда будут согласны глотать табачный дым, запивая его дешевым - или дорогим, кому что по карману - пойлом, ширяться разнокалиберной наркотой, а потом трахаться в пьяном угаре.
Но все это не для меня, ведь я влюблен. Безумно, до одури, до молочно-белого тумана я влюблен в Мадрид. Меня не прельщают наркотики, а ведь мне ничего не стоит их достать. В свои без малого двадцать я состою в банде одного из сильнейших мафиозных лидеров страны - Родриго Веласкеса - человека, о котором знают все, но предпочитают молча закрывать глаза. Даже полиция не лезет в его дела, свято веря, что он, как черный кот, принесет несчастье каждому, кто перейдет ему дорогу.
В его банде я - немаловажное звено. Через меня проходят все поставки наркотиков, я знаю каждого клиента поименно; знаю кто, сколько и где купил; какую партию можно толкнуть на улице, потому что она "дерьмо", а какая стоит миллионы и продается элите: тем, кто колется за закрытыми дверями особняков, снимает элитных шлюх и пьет только "Hennesey". Я бы с легкостью мог достать себе дури - для меня нет ограничений, ведь я тот, кто курирует непосредственный источник доходов Веласкеса. И если он продает смерть, то, пожалуй, я - его прямой посредник в этом деле.
Иногда от осознания этого становится слишком гадко, и волей-неволей тянешься за пакетиком с белой гадостью, вертишь его в руках, размышляя над тем - а стоит ли попробовать. Возможно, и стоило бы, если бы не хоть какие-то сохранившиеся от прошлой жизни моральные ценности. Мой отец был полицейским, и с детства, приходя на его работу, я видел тех, кто за дозу убивал своих родных; кто грабил, чтобы отдать деньги дилерам; кто сходил с ума и хватался за пистолет с желание расстрелять каждого, кто подвернется под руку, потому что ему не дали его дозу. Тогда для меня подобное было самым страшным кошмаром. Даже сейчас, когда родителей не стало, я все еще подсознательно боюсь подобного, хотя, терять-то, по-сути, уже нечего.
Мотнув головой, я отогнал мысли прочь, подходя к дверям клуба с недопустимо красочной вывеской. Лучший клуб города - самый дорогой, самый популярный. Тот, попасть в который мечтает каждый. Да и название подходящее - "Pondemonium". Нет, не пресловутое Hell, хотя чаще всего его и хочется так назвать.
Сегодня суббота, поэтому очередь страждущих оказаться внутри растянулась на всю улицу: люди толпятся перед грузным мужчиной в черном, который решает кого пропустить, а кого нет. Он врет им, что мест нет, что придется подождать, при этом прекрасно понимая, что никто из них не попадет внутрь - слишком бедны, слишком пьяны, одеты в шмотки, не подходящие под приторное "брендовые". Им не место в Раю, так комично названном Адом.
- Ха, ясно солнышко явилось, - рассмеялся мужчина, уставившись на меня.
- Выплыло из-за тучек, - усмехнулся я, пожимая протянутую мне руку.
Здесь меня знали все, вплоть до уборщиков. Я был одним из Них - свиты владельца, короля Мадрида, одного из богатейших людей Испании. Не считая нужным говорить что-то еще, я толкнул дверь, перед которой стоял мужчина, и прошел внутрь, уловив краем уха возмущенный гул толпы.
Конечно, что они видели? Странного, чуть ссутулившегося парня в простеньких потертых джинсах и темно-синей футболке с длинными рукавами, которые были подкатаны, открывая на обозрение общественности слишком бледную для Испании кожу. Я не подходил под типаж данного клуба: ни количеством денег на кредитной карточке, ни стилем, ни складом ума. Ничего удивительного, что мое появление вызывает негодование тех, кто ничерта не смыслит в том, что происходит за занавесом спектакля, разыгрывающегося перед ними изо дня в день.
В клубе царил полумрак, а музыка била по барабанным перепонкам, заставляя ЦНС содрогаться в ужасе, распространяя электрические импульсы по всем нервным окончаниям, вызывая до одури неприятные мурашки. Приветственно кивнув охранникам, я направился сквозь толпу прямиком к винтовой лестнице, которая вела в зону, остающуюся мечтой для большинства посетителей. VIP - как ее называли посетители. Very Idiotical People - как называл ее я. Там собирались завсегдатаи клуба: младший сын Родриго - Энрике и его тупорылые дружки, которые успели мне порядком поднадоесть. Я бы с радостью не видел их пьяных рож, если бы именно не из этого царства беспробудных имбицилов выходила дверь в маленький коридорчик, в конце которого находится просторный кабинет самого Веласкеса.
Взбежав по ступенькам, я замер, потому что стоило мне оказаться наверху, как в меня впился шальной взгляд затянутых алкогольным дурманом глаз Энрике. Парень пристально смотрел на меня, словно изучая, как обычно делал со своими шлюхами: внимательно оценивал, прежде чем решить, выгнать или же трахнуть. Мотнув головой, я сделал шаг по направлению к двери, которая вывела бы меня в тихий коридор, но Энрике все-таки вышел из ступора и окликнул меня:
- Хэй, Леманн, подожди, - парень чуть ли не вскочил с места, но тут же пошатнулся.
В говно. Как обычно. Заебал. Тем не менее, я обернулся и взглянул на эту ошибку природы из-под темной челки. Хотелось послать его от души, громко, жарко, вылив на него весь мой словарный запас матов на всех известных мне языках, но увы, его папаше это не понравится.
Тем временем, Веласкес-младший поднял руку и потряс ею, от чего зажатый в пальцах небольшой пакетик с героином затрепыхался, как строптивая красотка в лапах этого мудака. Прямо картина вчерашнего вечера.
- Хочешь? - голосом змея-искусителя пропел мудак, улыбаясь мне обдолбанной улыбкой.
- Нет, спасибо, я пас, - без каких-либо эмоций произнес я, собираясь было идти, но услышал громкий гогот Энрике и его компании.
- Пасс, говоришь? Так это совсем хорошо, - протянул сынок Родриго и подмигнул, от чего к горлу подкатила тошнота. Блядь! Да упаси меня Бог, Дьявол, Супермен или кто там еще властвует над миром?
- А не пошел бы ты нахуй, а? - прошипел я, с трудом сдерживаясь, чтобы не подойти и не вырвать парню кадык к чертям.
- Не-не, ты не понял! Это я тебе сейчас то же самое предложил, - Энрике вновь заржал, а мои руки невольно сжались в кулаки. Нервно облизав губы, я взглянул ему в глаза, которые хамовато скользили по моему телу. Готов дать голову на отсечение, в своем недалеком воображении он меня уже имеет.
- А тебе что, сегодня даже шлюхи не дают, что ты решил попробовать с кем-нибудь еще? Или больше не стоит, и ты хаотично ищешь способы исправить ситуацию? Извини, ничем помочь не могу. У тебя вон какой веселый зверинец рядом расположился. Переебитесь тут хоть все, а я, знаешь ли, на работе, - развернувшись, я твердо зашагал к кабинету Веласкеса, толкнув хлипкую дверь в коридор с такой силой, что та с грохотом ударилась о стену, заглушая собой поток матов, льющийся в мою сторону, и негромкий рингтон зазвонившего мобильника Энрике.

Отредактировано Michael Lehmann (2012-12-18 23:53:53)